Белорусское слово сівер обозначает северный ветер и север как сторону света. Оно происходит из праслав. *sěverъ ‘север’, связано со ст.-слав. северъ, болг. се́вер, сербо-хорв. сjе̏ве̑р, словенск. sẹ́ver, чешск., словацк. sever, родственно лит. šiaurỹs ‘северный ветер’, šiáurė ‘север’, šiaurùs ‘суровый, пронизывающий’. Все эти слова восходят к индоевропейскому корню *(s)k’ēwer- ‘холодный, северный ветер, север’.
Мы выбрали именно это название исходя из того времени и пространства, в котором мы находимся. Настоящее — есть момент системного кризиса всей нашей цивилизации и самих её оснований: философских, религиозных, политических и экономических. Суровое время масштабных преобразований, жёсткой борьбы и трудного созидания будущего. Этот посыл созвучен тому, что написал французский философ и социолог Роже Кайуа в своём эссе «Зимний ветер»[1]:
Время уже не так милосердно. Теперь над миром проносится великий ветер субверсии, холодный, суровый, арктический ветер, смертельный и исцеляющий, убивающий слабых, больных и птиц, которым не пережить зиму. В природе свершается немое, медленное и необратимое очищение, словно незримой поступью приближается смерть. […] Плохое время, может быть, четвертичный период — наступление ледников, — начинается для этого надломленного, стареющего, наполовину разрушенного общества: дух испытания, безжалостной и весьма непочтительной недоверчивости, дух, преклоняющийся перед силой и осуждающий способность сопротивляться — и достаточно хитрый, чтобы сорвать маску со всякой хитрости. Этот климат будет весьма суровым, а отбор действительно жёстким. […] В это время очень низких температур мы будем узнавать тех, у кого продолжает течь кровь в жилах, по розовому цвету лица, по свежести кожи, по непринужденности, по тому веселью, с которым они наслаждаются условиями своей жизни и той дозой кислорода, которая требуется их легким. Остальные, измученные своей слабостью и изгнанные со сцены, сжимаются, съёживаются, сворачиваются клубком в норах; беспокойные становятся неподвижными, разговорчивые — молчаливыми, комедианты — невидимыми. Поле освобождается для более приспособленных: нет никаких препятствий на дорогах, которые помешали бы их шествию, нет мелодичного щебетанья, которое заглушило бы их голос. Чтобы узнать друг друга в разрежённом пространстве, которое только и оставляет после себя зима, они идут сомкнутыми рядами, бок о бок, с сознанием своей силы, и новая весна освятит их судьбу.
Сівер – знамение уходящей эпохи и, одновременно, ориентир на то, что должно придти на смену. Сівер – это вызов, испытание и опасность, но и путь их преодоления, восхождения и победы. Сівер как журнал и интеллектуальное пространство мы видим в качестве археофутуристической лаборатории, где вневременные, традиционные принципы и идеи сопрягаются с требованиями будущего. Эта работа и её результат необходимы нам не ради вящей славы очередных созерцателей упадка, пророков или утопистов, но ради собственного выживания в трудное время, когда привычные нормы уже не работают или ведут к смерти. Сівер — это инструмент поиска, отбора и конструирования жизнеспособных элементов мировоззрения, императивов действия и целей, побуждающих на свершения.
За тёмными тучами, приносимыми зимним ветром уже угадываются очертания горизонтов будущего, идея Севера витает в воздухе. Она возникает в разных местах, пока только в виде намёков, догадок, предостережений, первых попыток концептуализации. Она поднимается над руинами низверженных верований и идеологий. Она восходит и превосходит.
Чем есть для нас Север и идея Севера? Естественно, в рамках здорового этноцентризма, это прежде всего европейский Север, Балтоскандия, Циркумбалтийский регион, регион Великого Княжества Литовского, куда относится и Беларусь, территории, населённые балто-славянскими, германскими, кельтскими и финно-угорскими народами, но Север не ограничивается только географией, это метафизический принцип и мифологический локус. Поэтому излучения Севера, исторические примеры воплощения Северной идеи мы находим и в дорической Греции, имперском Риме, на Балканах — в межвоенной Румынии и даже в этосе японских самураев.
К слову сказать, в балканском ареале для обозначения холодного северного и северо-восточного ветра используются слова, имеющие основу kriv-: рум. crivăţ, болг., словенск., хорв. krivec, серб. krivac, что особенно интересно в связи с темой отождествления «кривого», «священного» и «северного», Кривии и Гипербореи, что также подчёркивает неслучайную связь и далеко не маргинальное положение нашей земли в границах Севера[3].
Декларируя в качестве ключа к Северной идеи приверженность Традиции, понимаемой как совокупность ценностей и основных культурных структур, которая передаётся из поколения в поколение и образует каркас коллективной памяти[2] мы, следом за Гийомом Фаем, утверждаем, что «суть традиции – наследие предков и его творческое продолжение, потому что любое наследие надо оплодотворить. Но надо отдавать себе отчёт, что традиция – это развитие. Чтобы оставаться живой, структура традиции должна менять свою форму, в то же время как её дух будет оставаться тем же»[4]. Это также полностью соответствует и словам Эрнста Юнгера: «Форму общей необходимости поколений мы называем «традицией», а её живое ядро — смыслом традиции. Последнее означает не что-то сформировавшееся, а постоянно развивающееся в великом потоке времени судьбы, то есть сам характер кровотока, смысл которого исполняется во времени — сплав будущего и прошлого в раскалённом очаге настоящего»[5].
Именно поэтому, основываясь на почве нашей местной Традиции, будучи укоренённой в ней, мы предлагаем её интегральное видение. Кривские, литовские, польские, русские элементы — в этнокультурном плане, языческие, православные и католические — в религиозном, имперские и национальные — в политическом мы не противопоставляем друг другу, а рассматриваем как разные этапы и локальные формы развития общего пространства, при чём без линейной последовательности — как наследие, которое может быть актуализировано в современных формах в зависимости от «необходимости поколений». В отличие от синкретизма и эклектики интегральный поход не нуждается в смешении всего и сочетании слишком разнородных элементов, он не просто признаёт их наличие или выступает за некий «диалог», а определяет место и качество действия для каждого из них.
Пространство, в котором они располагаются — не просто замкнутый резервуар, где нужно как-то «сосуществовать». Существование всего разнообразия имеет свою большую цель, и эта высшая по отношению к частностям целесообразность определяет развитие всего ансамбля, наполняет смыслом роль каждого элемента. Неутомимое развитие, целеустремлённое движение вовне себя и сверх себя — вот что снимает многие противоречия и устраняет необходимость поиска взаимоослабляющих компромиссов или применение насилия. Определение, формулирование и согласование целей и способов такого движения и является основной задачей нашего издания.
Решение этой задачи — достаточно сложный и рискованный путь, требующий тонкого баланса между внутренним и внешним, сохранением ядра и работой на пограничье, консерватизмом и экспансивностью. Тем не менее, мы убеждены, что без этого никакого развития и существования Традиции не может быть вообще. И мы рассчитываем, что Сівер станет одним из мест интеллектуальной и духовной встречи «авантюрных сердец», которые понимают это также как и мы.
Отдельно стоит сказать о языковой политике и визуальной концепции нашего журнала. Будучи изданием, выросшем на белорусской культурной основе, тем не менее, мы хотели бы, чтобы нас читали и понимали не только в Беларуси, но и в ближайших окрестностях: России, Украине, Литве, Латвии и там, где звучит русская речь, ставшая языком международного общения. При этом, родной белорусский язык также постоянно будет присутствовать на страницах Сівера – знаковые и важные для белорусского контекста материалы будут печататься именно на нём. Кроме того, это будет своеобразным стимулом читателям, интересующимся Беларусью, выучить наш язык.
Разрабатывая визуальный образ и макет Сівера мы обратились к изданиям нашего знаменитого земляка — Франциска Скорины, откуда почерпнули принципы размещения текста и иллюстраций, шрифт для логотипа, на основе скориновской гарнитуры Денисом Серебряковым был разработан и современный шрифт, используемый в заголовках. Обращение к Скорине обусловлено не только попыткой переосмысления нашего наследия в области визуальной культуры и книгопечатания, но и тем, что Сівер мы рассматриваем как аналогичный скориновскому проект. Издания Франциска Скорины были новаторскими, определяющими дальнейшее развитие и поэтому опередившими своё время. То же самое стремление движет и нами. Как и Скорина мы будем сочетать в своей стратегии просвещения идею и её художественное воплощение, поэтому значительное место в нашем журнале будет занимать блок, посвященный различным видам искусства: литературе, графике, живописи, кинематографу, музыке.
Сівер для нас — идейный авангард, вобравший в себя знания и опыт многих поколений, живших до нас на белорусской земле. Эти знания и опыт, тщательно отобранные из разных источников и проверенные на жизнеспособность, переплавленные тут в драгоценный металл Традиции, — точка опоры и начало кругового движения, охватывающего окрестные земли. Движения с ориентацией на Полюс, духовный Север, присоединиться к которому мы приглашаем наших читателей.